ЛЕКАРСТВЕННЫЕ "СТРАШИЛКИ"

Первый «ужастик» от доктора А. Г. Шантурова

Таня П., 9 лет, в октябре 1975 г. после перенесенной ангины находилась на стационарном лечении по поводу ревматизма, ревмокардита, полиартрита. Весной 1976 г. ей была проведена бициллино-профилактика. В течение года состояние девочки оставалось удовлетворительным. Осенью 1976 г. после повторной ангины наступило обострение болезни, повысилась температура, появилась отечность голеностопных суставов. После непродолжительного стационарного лечения больная в течение пяти месяцев находилась в детском санатории, где непрерывно получала в среднем 10 медикаментозных препаратов ежедневно, включая антибиотики (пенициллин, эритромицин), которые вызывали гиперергическую реакцию[1] иммунодепрессанты (делагил) и преднизолон в соответствующих дозах. Ввиду неэффективности лечения и наступившего ухудшения девочка переведена в другое лечебное учреждение, где ей одновременно назначили два цитостатика (азатиоприн, метиндол), преднизолон в сочетании с антибиотиком гентамицином (при наличии аллергической сыпи и иммунодефицитного синдрома гаммаглобулиновая фракция белка составляла 15 %).      

На фоне проводимой терапии состояние больной еще более ухудшилось. В конце марта 1977 г. она была переведена в детское отделение областной клинической больницы. В этот период у девочки появились признаки тромбогеморрагического синдрома: носовые кровотечения, геморрагии на теле, кровянистые корки на губах, кровоточивость, кандидоз, яркость слизистой оболочки полости рта, кровотечения из мест инъекций. Однако вновь был назначен пенициллин по 1 000 000 ЕД внутримышечно 4 раза в сутки, к которому у больной была повышенная чувствительность. В течение четырех дней производилась трансфузия[2] крови. В начале апреля у девочки появились признаки внутрисосудистого гемолиза и типичные проявления гемолитического криза, многократная рвота, желтушность кожных покровов и видимых слизистых оболочек, темная моча, билирубинемия, что явилось последней стрессовой реакцией для организма, усилившей микроциркуляторные нарушения, микротромбоз, гемолитическую анемию, и привело к истощению костного мозга и органов лимфоидной системы, что нашло свое отражение на аутопсии[3]…

Компетентная медицинская комиссия, назначенная для анализа данного печального случая, в числе многих сделала такой вывод: имела место чрезмерная перегрузка больного ребенка медикаментозными препаратами без учета их фармакологического и биологического взаимодействия в организме.

Подтверждением точки зрения, что «глушить» антибиотиками микробы — дело часто бесполезное, является факт появления и все более заметного проявления во время болезни зависимых и устойчивых форм микроорганизмов, для которых существующие антибактериальные препараты стали мало- или совсем неэффективными. Нерациональное, мягко говоря, применение антибиотиков привело к распространению внутрибольничной инфекции, к которой относятся устойчивые к антибиотикам и зависимые виды стафиллококков, граммотрицательных бактерий, грибков и вирусов. Повальное увлечение врачей-аллопатов и населения антибиотиками при самых различных заболеваниях, в том числе таких, при которых они совершенно не показаны, вызвало повсеместное формирование устойчивых возбудителей инфекционных болезней.

Теперь поговорим о лекарственной аллергии. К этому моменту отечественная и иностранная литература накопила громадный фактический материал о побочном действии лекарственных веществ абсолютно на все органы и системы человеческого организма. По образному выражению доктора И. С. Гущина, лекарственная аллергия в большинстве случаев — это результат легкомысленного отношения к фармакологическим препаратам. 

Особую роль в развитии лекарственной аллергии играют препараты синтетического происхождения, что подтверждает второй «ужастик» от доктора Шантурова: случай злокачественной формы экссудативной эритемы вследствие длительного и неоднократного приема антибиотиков.

Больная Х., 4 года, в течение 1984 г. трижды болела воспалением легких; лечили ее, как правило, антибиотиками (пенициллин, ампиокс). В последний раз был назначен ампиокс по 250 000 ЕД 4 раза внутримышечно. После 3-дневного приема препарата резко повысилась температура, появились высыпания на коже, слизистых оболочках полости рта, конъюнктиве.

Развился типичный синдром Стивенса — Джонсона — злокачественная форма экссудативной эритемы с типичными проявлениями на коже, слизистых оболочках, вначале в виде розовых, красных, буровато-красных пятен различной величины с последующим формированием вялых пузырей, отслойки поверхностных слоев эпидермиса, образованием различных по величине эрозивных поверхностей, внешне напоминающих ожог II–III степени.

Девочка находилась в клинике детских болезней в тяжелом состоянии около трех недель. Выписалась после лечения в удовлетворительном состоянии. (Вроде бы доктора-аллопаты больного ребенка не секли, а кожа на тельце полезла лохмотьями. — Примеч. авт.).

Некий доктор сказал, что сегодня больному человеку для хорошего обследования и лечения нужно иметь железное здоровье. В его иронической фразе содержится, к сожалению, глубокий смысл.

Лекарственный анафилактический шок (ЛАШ) является исключительно тяжелым осложнением химиотерапии. Специалисты отмечают, что риск возникновения этого тяжелейшего осложнения имеется у 2–3 % населения нашей планеты. Чаще всего ЛАШ вызывается антибиотиками. Однако имеется много сообщений о развитии ЛАШ после применения медикаментов для местного обезболивания и наркоза, рентгеноконтрастных веществ, плазмо- и кровезамещающих жидкостей. Описаны врачебные наблюдения ЛАШ, возникшего после введения новокаина, анальгина, витамина В₁, АКТГ, ацетилсалициловой кислоты, инсулина, хлористого кальция, амидопирина, алоэ, андаксина, дикаина, кокарбоксилазы, промедола, аминазина, контрикала, гепарина, димедрола, дибазола, папаверина и многих других лекарств.

Лекарственный анафилактический шок развивается чаще внезапно, всего через несколько секунд после инъекции лекарственного аллергена, реже через минуты и очень редко — спустя несколько часов. Во время ЛАШ пациенты внезапно начинают ощущать общую резкую слабость, головокружение, головную боль, адинамию (обездвиженность), страх, сдавление грудной клетки, кашель, давящие или сжимающие боли за грудиной, схваткообразные боли внизу живота, тошноту, рвоту, снижение зрения и слуха, онемение лица, губ, языка, рук, ног, сильный кожный зуд во всем теле, особенно на ладонях, озноб, обильный пот, позывы на дефекацию (выделение кала) и другие пренеприятные симптомы. Все они показывают, что организм категорически отвергает введенное лекарство как отравляющее вещество и старается всеми силами избавиться от него.

Третий «ужастик» рассказал врач Г. С. Курень: случай анафилактического шока со смертельным исходом после инъекции пенициллина.

Больная Д, 38 лет, врач. Поступила в лор-клинику 21.IX.1959 г. по поводу двустороннего хронического среднего отита. Гноетечением из ушей страдает с семилетнего возраста, после кори. В 1932 г. была произведена радикальная операция на правом ухе по поводу обострения хронического гнойного среднего отита. В 1956 г. лечилась инъекциями пенициллина в связи с обострением гнойного воспалительного процесса в левом ухе… В левом ухе обнаружен тотальный дефект барабанной перепонки…

С целью подготовки к общеполостной операции с тимпанопластикой больной назначено с 5.Х.1959 г парентеральное введение пенициллина (по 75 000 ЕД через 4 часа). 6.Х. после первой инъекции антибиотика никаких осложнений не отмечено. Однако через 2–3 минуты после второй инъекции пенициллина, произведенной через 4 часа, у больной внезапно появилась рвота, судороги, синюшность лица, затем непроизвольная дефекация и мочеиспускание, потеря сознания. Пульс на лучевых артериях не прощупывался. Срочно под кожу введены кордиамин, кофеин, лобелин и адреналин, внутривенно — строфантин с глюкозой и хлористый кальций. Однако, несмотря на все лечебные мероприятия, включая искусственное дыхание, дачу кислорода, больную не удалось вывести из бессознательного состояния, и через 10 минут она скончалась… По-видимому, массивная антибиотикотерапия, проведенная в 1956 г, вызвала сенсибилизацию организма. Вторая инъекция пенициллина явилась разрешающим фактором.

Четвертый «ужастик» (также от доктора Шантурова): анафилактический шок с летальным исходом на введение новокаина.

Больной С., 12 лет, поступил в лор-отделение 10.Х.1969 г с диагнозом «хронический декомпенсированный тонзиллит» для плановой тонзиллэктомии[4]. Местная анестезия проводилась 1 % раствором новокаина. После введения в околоминдаликовые ткани по 10,0–12,0 мл раствора анестетика мальчик внезапно побледнел и потерял сознание, произошла остановка дыхательной и сердечной деятельности. Сразу же начаты реанимационные мероприятия. Произведена интубация трахеи, искусственная вентиляция легких, непрямой массаж сердца, соответствующая лекарственная терапия. Минут через 15–20 появилось самостоятельное дыхание, восстановилась сердечная деятельность, но сознание к больному не возвращалось. Вскоре появились признаки декортикации[5] головного мозга. Через сутки, не приходя в сознание, мальчик скончался.

Пятый «ужастик» (от доктора Шантурова): анафилактический шок со смертельным исходом после введения стрептомицина.

Больная А., 42 лет, воспитатель детского сада, с тридцатилетнего возраста болела хроническим ларингитом. Периодически лечилась в стационаре и амбулаторно. Одновременно находилась на диспансерном учете у гинеколога по поводу воспалительного заболевания матки и яичников. Неоднократно принимала в больших дозах антибиотики и гормоны. 06.07.1980 г была на приеме у оториноларинголога, который диагностировал у больной обострение гиперпластического ларингита. Спросив у больной, переносит ли она стрептомицин и получив утвердительный ответ, врач назначила ей стрептомицин по 250 000 ЕД 2 раза в день. Однако отметки на лицевой стороне амбулаторной карты о том, что больная не переносит антибиотики, врач не заметила. В процедурном кабинете, который находился рядом с кабинетом оториноларинголога, медсестра сделала больной инъекцию стрептомицина (250 000 ЕД), после чего, спустя несколько секунд, заметила, что ей стало плохо. Сразу же вбежавшая в процедурный кабинет на зов медсестры оториноларинголог увидела больную без сознания. Лицо у нее было отечным, губы синюшными, руки багрово-красного цвета, пульс очень слабый, дыхание поверхностное. Больную немедля уложили на кушетку, сделали внутримышечно инъекцию 1,0 мл 1 % раствора димедрола и 1,0мл 0,1% раствора адреналина. Затем с участием хирургов, терапевтов, реаниматологов проводилась интенсивная лекарственная терапия (преднизолон, эфедрин, хлористый кальций, эуфиллин, строфантин, бикарбонат натрия и др. внутримышечно и внутривенно), непрямой массаж сердца, искусственное дыхание. Через 6 часов больная, не приходя в сознание, скончалась.

Побочное токсическое действие ряда антибиотиков на орган слуха занимает отдельную главу в лекарственной патологии. К таким антибиотикам относятся стрептомицин, неомицин, канамицин, мономицин, мицерин, гентамицин, виомицин, ристомицин, ванкомицин и другие. Сотни тысяч детей во всем мире, если не миллионы, буквально пожертвовали своим слухом ради развития производства антибактериальных препаратов с ототоксическим побочным действием. У них при лечении различных воспалительных заболеваний наступила тотальная необратимая глухота или тугоухость высокой и средней степени. Врачи И. Л. Кручинина и В. П. Поддубный в 1974 г изучали причины слуховых нарушений у 717 детей в возрасте от 4 до 14 лет. Было установлено, что в 51,3 % случаев тугоухость у них явилась следствием применения ототоксических антибиотиков. Пора Минздраву требовать от производителей синтетических сильнодействующих фармпрепаратов ставить на их упаковках предупреждающую надпись: «Лечение таблетками опасно для вашего здоровья».

Печальные примеры лечения слухоповреждающими лекарствами составляют шестой «ужастик» (от доктора А. Г. Шантурова).

Ира Б., 6 лет, в возрасте 1 года перенесла пневмонию, лечили мономицином (50 000 ЕД 2 раза в день) и канамицином (90 000 ЕД 2 раза в день) внутримышечно в течение 7 дней. После лечения перестала слышать и говорить. Глухота. Обучается и воспитывается в специальном детсаду для глухих детей.

Андрей А., 7 лет, получал в шестимесячном возрасте 20 дней стрептомицин, неомицин и другие антибиотики по поводу двустороннего отита[6]. Дозировка неизвестна. Мальчик потерял слух, речь не развивалась.

Игорь В., 4 года, в роддоме по поводу респираторной инфекции получал в течение 7 дней мономицин по 25 000 ЕД 4 раза в день. В возрасте 1 года родители заметили, что ребенок не реагирует на звуки. Проведено обследование. Диагноз — глухота.

Катя Б., 6 лет, в месячном возрасте по поводу двустороннего гнойного среднего отита в течение 5-ти дней внутримышечно получала стрептомицин. Исход — глухота.

Вова Л., 4 года, в десятимесячном возрасте перенес острый гнойный средний правосторонний отит, осложненный антритом[7]. Была произведена антротомия[8]. Выздоровление. Неоднократно болел пневмонией. В 1984 г находился в стационаре по поводу обострения пневмонии, получал гентамицин. На третий день лечения ребенок перестал реагировать на звуки. Гентамицин был отменен. Развилась полная глухота на оба уха. Обучается и воспитывается в детском саду для глухих детей.

Саша К., 4 года, страдает хронической пневмонией, неоднократно лечили стрептомицином и канамицином. Результат: нейросенсорная тугоухость III степени, резкое нарушение речи. На практике было установлено, что поражение кохлеовестибулярного аппарата[9] может вызывать большое число других антибактериальных препаратов.

Другая область, где фармацевтические препараты — ксенобиотики принесли миру массу трагедий, — акушерство и гинекология. Ежегодно на земле сотни миллионов беременных женщин принимают различные лекарства, хотя хорошо известно, что среди многочисленных факторов внешней среды, способных вызывать нарушения развития плода и его уродства, фармацевтическим средствам принадлежит одно из ведущих мест. Лет 20–25 назад на нашей планете дети с различными аномалиями развития рождались каждые 30 секунд. Не сомневаюсь, что сейчас такие дети рождаются еще чаще, ведь за прошедшие годы монбланы и эвересты лекарств-ксенобиотиков стали еще выше. Напомню поклонникам фармакотерапии забытую уже трагедию XX века, связанную с талидомидом, выпущенным в 1958 году в ФРГ для повышения внутреннего комфорта у женщин во время беременности.

Дискомфорт у бедолаг — жительниц Западной Европы начался после беременности, когда они стали рожать детей с множественными уродствами, особенно верхних и нижних конечностей, ушей, глаз, внутренних органов. Как оно сейчас поживает, это многотысячное поколение «ластоногих детей»? Во время научных экспериментов и клинических наблюдений было установлено, что тератогенным (уродующим эмбрион и плод) эффектом обладают и многие другие лекарства-ксенобиотики. К ним относятся, например, противоопухолевые препараты: метотрексат, фторурацил, меркаптопурин, допан, циклофосфан, миелосан, тиофосфамид, актиномицин и другие; гормоны-глюкокортикоиды: преднизолон, кортизон, гидрокортизон и другие; синтетические половые гормоны: эстрогены, андрогены и другие; антибиотики: тетрациклин, гентамицин, канамицин, неомицин, мономицин и другие; противоэпилептические средства: триметин, дифенин; антикоагулянты: дикумарин и другие; а также инсулин, хинин, аминазин, сульфаниламиды и другие.

В свете изложенного я делаю вывод: фармакотерапия посредством синтетических, не существующих в природе химических веществ — это тупиковое направление медицины. «У каждого врача есть свое кладбище» — афоризм врачей-аллопатов. «Вовремя постись и богу о здравии молись» — наставление врачей-натуропатов для здоровых.

М. С. Горбачев в политическом докладе ЦК КПСС ХХVII съезду Компартии СССР сказал о здоровье так: «Было давно и верно замечено, что здоровье не купишь в аптеке. Главное — в образе жизни человека, в том, в частности, насколько разумно и полезно он использует свое свободное время». Я никогда не был приверженцем компартии, но готов подписаться под этими словами великого лидера.

А вот как относился доктор Залманов к химиотерапии (привожу выдержки из его высказываний):

«И наивно, и малорезультативно, и даже опасно восстанавливать жизненную гармонию лишь одними химическими средствами, так как они часто увеличивают дисгармонию и нарушенное равновесие».

«99 % медикаментов, ежедневно глотаемых больными, бесполезны».

«Настоящая профилактическая медицина должна избегать противоинфекционных вакцинаций».

«Сделайте арифметическое вычисление, и вы установите, что бальнеотерапия (грелки, горячие обертывания, ванны) более действенна, чем вся фармакология. «Бальнеотерапия, хорошо выполненная, никогда не представляет собой опасности выращивания стойких микробов, она не наркотизирует, не отравляет»

«Сторонники внутривенных инъекций, врачи, которые в течение 40 лет вводят непосредственно в кровь различные вещества, часто весьма ядовитые, не отдают себе отчета, какое они вызывают смятение в составе крови, насколько разрушаются этими инъекциями кровяные тельца, сколько потрясений происходит в плазме, какие воспалительные процессы и явления перерождения вызываются ими в глубоком эндотелии повторно поврежденных артерий и вен. Это трагическое заблуждение продолжается уже почти полвека[10]. Количество флебитов, тромбозов, эмболий, артериитов беспрерывно возрастает с тех пор, как начали применять внутривенные инъекции».

«Если терапия остается строго медикаментозной, организм будет освобождаться от одних микробов, но останется место для других микробов. Токсические протеины останутся в организме, поражая различные области тела. Острые опасные явления болезни могут исчезнуть, но заменяются хроническими заболеваниями, нетипичными и трудноподдающимися диагностике».

«Надо дать себе отчет в том, что избыток антибиотиков во время подъема температуры убивает защитные силы организма, делает его аллергическим, на много месяцев лишая сопротивляемости».

«Лекарственной полипрагмазией подавляют острое заболевание и слишком часто тем самым создают хронические болезни. Хронические больные, дойдя до отчаяния, обращаются к травникам, знахарям».